- Мое почтенье, принц. - Гораций, ты ли это? - Ваш верный раб. - Ты идиот? Мы порешили быть друзьями. Зачем приехал? Пьянству научиться? - На похороны Вашего отца - Скорей на свадьбу матери. - Да, быстро обернулись - Отец как будто здесь еще. - Я, кстати, видел тут его вчера. - Кого, отца? Ты точно идиот. - Щас расскажу. Вы были в карауле? Прекрасен вид со смотровой площадки... - Ближе к делу. - Какой-то призрак ходит мимо стражи Туда-сюда, ну вылитый король. - Допустим. Что он говорит? - Молчит. И петухов боится. - Похоже коллективный глюк. Во что одет был? - В боевое. При оружье. И смотрит главно так, с тоской... - Достаточно. Пойдем, посмотрим. И это. Остальным - ни слова. Не дай-то бог уроним мой ай-кью
Бенедикт показал себя не только хорошим ведущим, но и неплохим интервьюером. Одно из интервью он взял у Тони Хоука (Tony Hawk). Он, оказывается, был кумиром его детсва.
Бенедикт показал себя не только хорошим ведущим и хорошим интервьюером, но также как и человека с хорошим чувством юмора.
Сегодня в Куалу-Лумпур состоится церемония награждения Laureus World Sports Awards 2014. Это престижная премия в области спорта. Это как Оскар в кино. А вести церемонию будет Бенедикт Камбербэтч.
Бенедикт прибыл на Welcome Party 2014 Laureus World Sports Awards at the Carcosa Seri Negara
It's photographer Tertius Bune's longstanding friendship with British Actor, Benedict Cumberbatch that was the catalyst behind their seminal photoshoot for the latest issue of GQ Style. Shot on Los Angeles' iconic Mulholland Drive we see Cumberbatch and his Star Trek Into Darkness co-star Alice Eve transformed into a modern day Bonnie and Clyde.
His relationship with Cumberbatch is demonstrated through a truly unique and unfiltered way of representing his friend. "I do believe I can cast him in a light that shows him as he ultimately is," Bune says of the actor. "I'm talking about his versatility as a human being." In fact the shoot is testament to the spontaneity that comes from real friendship - an invitation to stay for a few days in LA provided all the inspiration Bune needed. "It was such an amazing time…but most importantly to witness this truly awesome moment in Benedict's career. Such a gift to be able to share that with him".
Here Bune talks to GQ Style about what it is like to photograph your best friend and the inspiration behind his take on the American Road Trip…
GQ Style: Tell us about your shoot with Benedict Cumberbatch. Where were you? Tertius Bune: I had come to L.A. for a couple of shoots whilst Benedict was promoting a movie. Benedict invited me to stay with him at his house in Venice Beach. I met Alice the first night I arrived while at an Oscars party. The three of us just clicked. As we all hung out in the following weeks, I thought to myself; here they are after over ten years from first meeting and working together, both of their careers had really picked up steam in the prior few years. This is where the inspiration for the story came. Benedict and Alice both seemed to be grabbing or if you will, "stealing" all these roles in Hollywood. The story was shot on Mulholland Drive, a road in L.A. that has a certain outlaw quality and history to it.
We understand that you and Benedict are old friends - is there a particular trick to shooting someone you know so well? Yes, Benedict and I have known each other since I was six and he eight years old. There is no particular trick to photographing someone you've known your whole life but I do believe I can cast him in a different light due to the fact that I know him as well as I do. This shoot in particular I wanted to show his edgier side. Which is not something I contrived, he has it. I see the media painting Benedict as the proper British boy (yes this is part of him), but he has a vast range. And I'm not just talking about acting or character range.
What was it like working with Alive Eve? Alice was Amazing to work with. She came at me throwing idea after idea with lots of excitement. I love collaborating like this with subjects. It's what makes for something special.
How easily did Benedict make the transition from actor to model - did he have a 'blue steel' moment in his locker? Benedict is a master in front of any lens. He just gets it.
26 марта 2014 г в Куала-Лумпур (Малайзия) пройдет очередная церемония награждения премии Laureus Awards. Это престижная спортивная премия. В этом году ведущим премии будет Бенедикт Камбербэтч. Официальный сайт премии. Вроде бы как здесь даже обещают прямой репортаж с премии.
Баз Бамигбоу, журналист из Daily Mail, сообщает, что "Гамлет" с Бенедиктом Камбербэтчем будет поставлен в Barbican-centre (театр Барбикан) в августе 2015.
Самыми обсуждаемыми сериалами года стали «Настоящий детектив» и третий сезон «Шерлока». Георгий Биргер объясняет, что у них общего и почему пара Холмс — Ватсон стала такой популярной на телевидении.
Говорить о том, как за последние 20 лет выросло значение, влияние, и качество сериалов, — это уже банально, но сегодня речь не совсем об этом — а об одной истории, которая доминирует среди множества телевизионных жанров и сюжетов. Это история о двух персонажах. Первый немного не от мира сего: вечно отвлекающийся, забывающий о собеседнике прямо во время разговора, задающий самые странные вопросы и уходящий от самых простых ответов. Можно сказать, что он умеет мыслить нестандартно, хотя правильнее — что просто не умеет стандартно. В отличие от второго — тот как раз не что иное, как живая коллекция стереотипов; всех тех, что можно придумать под словосочетание «примерный член общества». Зовут этих двоих, скажем, Раст Кол и Марти Харт. Или Дейл Купер и Гарри Труман. Или Фокс Малдер и Дана Скалли. Или Грегори Хаус и Джон Уилсон. И так далее — вплоть до Шерлока Холмса и Джона Ватсона, на которых и придется остановиться.
Сам по себе Холмс в этой цепочке тоже не был первым — до него были Дюпен Эдгара По и Лекок Эмиля Габорио. Но именно Конан Дойл придумал своему гению компаньона, а заодно создал канон, который в течение ста лет после первых публикаций рассказов о Шерлоке изучался, оформлялся и сегодня, похоже, стал краеугольным камнем поп-культуры — так же, как шекспировское наследие спустя пару сотен лет после его смерти оформилось в ряд понятных, легко перелагаемых сюжетов.
Создав связку гений-напарник, Конан Дойл придумал идеальный способ внедрения в наш мир людей, на первый взгляд кажущихся безумцами. Опережающих свое время, неадаптированных в обществе интровертов — обладающих определенным набором качеств, впервые зафиксированным у оригинального Шерлока.
Холмс опередил судебную науку на десятки лет — начиная от методов сбора и обработки улик до, собственно, дедукции. Он был эксцентриком со скачущим по маниакально-депрессивному графику настроением и немного детским взглядом на мир — дела для него были как игры. Увлекаясь игрой, он забывал о своем повседневном безразличии ко всему, а также об опасности и страхе. Самыми интересными для изучения были его моральные качества: неверующий, курящий (а также употреблявший тогда еще легальный кокаин), не чурающийся лжи, если она помогала его делу, с собственным кодексом чести. Однажды, о чем как раз недавно напомнил камбербатчевский Холмс, он даже обручился с женщиной ради добычи информации, не думая о моральной стороне поступка.
Противопоставленный Холмсу Ватсон выглядел на фоне сыщика совсем уж обычным человеком — но только отчасти. Честно служивший, дисциплинированный, отважный, он скорее гипертрофированная версия обычного человека. Простаком он кажется только из-за того, что находится рядом с Шерлоком, так-то Джон явно сообразительнее среднего англичанина. И этим как раз приглянулся Холмсу, для которого Ватсон стал не столько другом, сколько зависимостью — как трубка, кокаин и детективные дела, только полезнее. Когда Ватсона однажды опасно ранили, Холмс натурально запаниковал — и на ломку та паника была похожа куда больше, чем на заботу о друге.
Описанный Конан Дойлом образ потом еще долго продолжал развиваться в беллетристике — у Агаты Кристи, Эллери Куин, Раймонда Чандлера и прочих. Почти все их герои обходились без своих Ватсонов — к тому моменту, то есть к середине XX века, по продажам книги о Холмсе уступали только Библии, так что уже представленный и закрепившийся в культуре настоящий детектив больше не нуждался в дополнительном проводнике к читателю да и сам служил лишь проводником к тому или иному запутанному делу.
Телеверсии приключений Холмса и его последователей изначально работали по тому же принципу. Для классического телесценария Холмс — идеальный персонаж. Он вечен, будто всегда был таким человеком и всегда им будет, у него практически пустая биография, не считая некоторых фактов из юношества, и мало перспектив на то, что в будущем что-то изменится. Он стабилен в своей уникальности и предсказуемо проявит ее в каждой следующей серии, потратит на себя минимум экранного времени и удобно проведет зрителя через сюжет эпизода. Но на новом телевидении персонажи больше не стоят на месте, им нужно развиваться. И тут вернулись Ватсоны. Являясь отражением усредненного современного человека, они знакомили Холмсов со своим (то есть нашим) миром, а мир — с Холмсами. Вместе с ними вернулись и другие конандойловские герои, сформировавшие канон. Преклоняющийся перед талантами сыщика инспектор Лестрейд; старший брат Майкрофт, более умный, более социально адаптированный и, вероятно, являющийся одним из главных источников психологической травмы детектива; Ирен Адлер — единственная женщина, оказавшаяся способной заинтересовать Холмса, ставшая для него еще одной требующей разгадки головоломкой; и, конечно, Джеймс Мориарти — отзеркаленный Холмс, человек тех же талантов, использующий их для служения тьме.
Остается только один вопрос: «Зачем?» — и он как раз самый интересный — регулярно повторяющаяся в поп-культуре тема наверняка связана с каким-то социальным запросом. А запрос тут самый простой — нам нужны Холмсы и Ватсоны. Шерлоки — отражение технологической революции, случившейся как раз во времена первого Холмса, а Ватсоны — отражение общества, до сих пор в достаточной мере за ней не угнавшегося (в то время как ученые обнаруживают гравитационную волну Большого взрыва, что делает их ближе к пониманию устройства Вселенной, обычные люди больше увлечены дележом крошечного клочка земли у моря). Иными словами, Холмс — это либерал: отрицающий традиционные ценности и ставящий под вопрос традиционную мораль. Человек, полагающийся на науку и прогресс, игнорирующий и даже презирающий мнение большинства, чем, конечно, большинству неприятен. Ватсон же — консерватор, но не твердолобый, а того редкого вида, в котором традиционный образ жизни и консервативное мышление сочетаются с готовностью понимать и принимать новые идеи.
Холмсы — критически важные для общества люди, которых само общество легко может не замечать или считать бесполезными. Это люди, мыслящие вне принятых рамок, — но так как общество судит их по тем самым рамкам, оно часто неспособно разглядеть гения. Тогда в игру вступают Ватсоны — лучшие из представителей общества, хоть и существующие по его законам, но способные наладить связь между гением Холмса и традиционализмом остального мира. Холмсы и Ватсоны в нашей реальности — это гениальный ученый и его жена, талантливый автор и его редактор, великий режиссер и его продюсер, меняющий мир политик и его пресс-секретарь — и так далее. Стив Джобс и Стив Возняк, Сид Вишес и Малкольм МакЛарен. Ватсоном быть не проще, чем Холмсом, — иногда даже сложнее; приходится быть связующим звеном между обществом, мыслящим старыми паттернами, и новыми идеями, способными сделать мир лучше. И главный урок, который можно для себя из всех подобных историй извлечь, — будь Ватсоном.
Современное телевидение оказалось лучшим медиумом, способным это послание передать. В «Шерлоке» с Камбербатчем в финале прошедшего сезона более-менее все вокруг «нормального» Ватсона оказались психопатами — лучший друг, жена и даже миссис Хадсон, поделившаяся деталями своего безумного прошлого. И вышло так не потому, что весь мир — психопаты, а потому, что таков удел Ватсона — его притягивает к Холмсам, пусть он сам этого и не осознает, ему нужно, чтобы они меняли его обычную жизнь, как и жизнь обычных людей всего мира.
«Настоящий детектив» оказался более реалистичной историей сосуществования Шерлока и Ватсона в современном мире, в котором их дружба, конечно, совсем маловероятна. Но любопытство Марти Харта (местного Ватсона) все-таки немного притягивает его к Расту Колу — а то, как Харт реагирует на антирелигиозные высказывания Коула («Лучше не говори так в этих краях»), показывает, что он все-таки более открыт к свободному мышлению, чем большинство сослуживцев и соседей. В сериале вообще многое крутится вокруг религии — и консерватизм жителей Луизианы, и коррупция в церковных кругах, благодаря которой убийце удавалось так долго скрываться, и сами убийства, совершавшиеся в рамках какого-то чудовищного культа. По идее, христианская мораль существует как раз для того, чтобы этого всего не было, — но она почему-то никак не мешает ни изменам и мизогинии Марти Харта (который даже пытается их как-то оправдать), ни оккультным убийствам на задворках церквей.
Религия вообще всегда была самым большим камнем на дороге всех Шерлоков. И Шерлок Холмс у Конан-Дойла, и Огюст Дюпен у Эдгара Аллана По были в первую очередь людьми от науки, учеными, послами рационального мышления — а с верой оно, как известно, не в ладах. При этом именно христианская мораль, по идее, направляла в сторону добра действия Холмса, и именно ее проводником для Шерлока был Джон Ватсон. Спустя сто лет получается наоборот, система ценностей Марти Харта потакает его темной стороне, а вера жителей Луизианы укрывает их злодейства. В философии же Раста Кола нет ни христианской морали, ни вообще понятий добра и зла, есть только свет и тьма; свет — это жизнь, темнота — смерть (что совпадает, кстати, с философией Стивена Кинга). И в финале Марти готов эту философию принять.
В самом начале «Настоящего детектива» Марти Харт жалуется на «проклятие сыщика», когда разгадка дела лежит на поверхности, но следователь не способен ее увидеть. Это проклятие распространяется на весь мир — общество часто сталкивается с невидимыми преградами, которое глобализированный разум распознать неспособен. Марти, как и все Ватсоны, — тот, кто способен проблему распознать, а Раст Кол, как и все Шерлоки, — противоядие от этой мировой болезни. За прошедшее столетие люди c диагнозом «аутизм» и «синдром Аспергера» — или просто гики и нерды, психи и съехавшие, неадекватные и кощунники — несмотря на взаимное с обществом презрение, продолжали тащить на себе прогресс. Потому что свет всегда сильнее тьмы — а просвещение мощнее невежества. Кажется, теперь этих людей начинают ценить сильнее. Спасибо Шерлоку за это.